Послушание взяло верх над страхом. Пересвет обречёно протянул кусок заячьей ноги. Алексий взял, откусил чуть-чуть и, прикрыв глаза, принялся жевать с таким видом, словно впервые почувствовал вкус мяса.
– Не волнуйся, – сказал, наконец, священник. – Тебе ничего не грозит. Проклятия больше нет. Оно снято.
Монах выдохнул с облегчением, даже не стараясь скрыть от священника пережитый страх. Он поверил Алексию. Однако впервые за недолгую службу усомнился в праведности хозяина и в правильности избранного пути.
***
– Ук умер, – сообщила утром Эрвела.
– Как ты узнала? – взметнулся Сокол. – Это Алексий до него добрался?
– Сорока на хвосте принесла, – горько усмехнулась овда. – Подробностей не знаю. Может священник, а может, и время князю пришло. Годков-то ему было много.
– А Вияна, что с ней? – озаботился Тарко.
– С княжной пока всё в порядке, – успокоила Эрвела.
Все замолчали, переживая скорбное известие.
Только Вараша чужие печали заботили мало.
– Готовы? – промычал он, разминая плечи.
Овды кивнули. Обе они уже сжимали в руках луки. Заруба и Тарко вооружились мечами. Смерть старого князя прибавила им решимости. Мена и Сокол готовились пустить в ход волшебство, как только будет выведен из игры московский колдун.
– Живым нам нужен только священник, – напомнил Вараш. – Остальных можно и не жалеть. Впрочем, решайте сами. Совесть ваша, вам её и уговаривать.
– Шутник, – буркнул Сокол.
***
– Идут, – прохрипел Ледар. – Вставайте!
Он подкрепил слова колдовством, а потому монахи сразу же проснулись, хоть и были измотаны сверх всякой меры. Они поднимались и брались за мечи.
Алексий остановил их.
– Собираемся и уходим, – заявил он. – Здесь нечего больше делать.
– Нам не прорваться, – возразил колдун.
– Ничего, – Алексий потёр скулу. – Я подкину нашим знакомцам кое-что любопытное. Это, надеюсь, займёт их на время.
Он скрылся в хижине. Монахи переглянулись. Ледар, охая и проклиная ночную тварь, поднялся на ноги.
– Чего стоите? – рыкнул он на воинов. – Сказано вам, сваливать надо!
***
– Стой! – крикнул Вараш. – Назад!
Шагнувшие уже в болотную жижу Тарко с Зарубой оглянулись.
– В чём дело? – спросил Сокол, который только собирался выступить.
– Тот, кто под камнем! Он пробуждается!
– Решил ударить нам в спину? – удивилась Мена.
– Чёртов поп растормошил его! – пояснил Вараш.
– Открыл ему путь?
– Нет, на это силёнок у священника не хватило. Но хорошего всё одно мало. Вот же змеюка, он таки держал камень за пазухой.
– Насколько я знаю Алексия, камней у него всегда достаточно, – мрачно заметил Сокол.
– Мне придётся отозвать всех хиртов.
Вараш уселся на землю и, прикрыв глаза, принялся бормотать что-то под нос.
– Десять вёрст по болотам… – начал подсчитывать Сокол. – Часа два… да ещё, чтобы заговор нужный подобрать…
– Надеешься туда успеть? – спросила Мена.
– Другого выхода нет. От теней старика мало толку. Это им не смертных перестуком костей пугать.
***
Благодаря расставленным заранее вешкам они успели. Но успели едва-едва. Измазанные грязью, выбрались на сушу, которую уже сотрясали судорожные толчки. Немного отстал лишь Вараш. Старик вернулся к жизни, но не к молодости.
Тарко и Зарубу отослали в деревню, предупредить об опасности людей, остальные направились к прежней молельной роще.
Там их встретил перепуганный до смерти Юкки. Появление могучих чародеев и лесных дев отнюдь не прибавило ему смелости.
– Что происходит? – спросил он. – Неужели я сделал что-то не так?
– Возвращайся к селянам, – ответил Сокол. – Твоей вины здесь нет.
Карт, несмотря на испуг, решил остаться. Да, он не обладал колдовской силой, но всё же поставлен был надзирать за здешними землями, а значит, имел заступничество богов. По крайней мере, ему хотелось в это верить.
Поляну было не узнать. Собственно, поляны как таковой не осталось вовсе. Деревья были повалены, земля вздыбилась так, что образовался курган куда выше тех, какие в поисках древних воинов Мена с Соколом обследовали вдоль Ветлуги. Чародей поискал взглядом камень. Тот куда-то пропал. Тогда Сокол с большой осторожностью обошёл новорожденный холм и увидел искомое под самой вершиной на северном его склоне.
Дуб и липа исчезли совсем. Даже щепок от них не осталось. Комель же, на котором некогда выкладывали жертвенную пищу, лежал целёхонек.
Овды, сплетя руки хитрым узором, взялись за дело. Сокол с Меной действовали порознь – их колдовство имело отличную природу. Карт наблюдал, хотя человеку несведущему всё происходящее могло показаться глупым розыгрышем. Волшебство редко бывает зрелищным.
Одно за другим невидимыми молниями заклинания врезались в курган. Всё внутри холма должно было быть испепелено в один миг. Но…
С тем же успехом они могли сечь травинками каменные стены. Их колдовство попросту тонуло в потоках чужой силы, не оставляя даже кругов. Им удалось отвлечь на некоторое время противника. Толчки прекратились. В ответ подкаменный обитатель швырнул в овд какими-то чарами. Лэсти упала, из носа Эрвелы хлынула кровь. Видимо, следующими на очереди были мещёрцы.
Тут-то и подоспел Вараш. Он сильно запыхался, пробираясь болотом, но на отдых не оставалось времени. Ещё набегу он выкрикнул первые слова заклинания, а закончив, метнул свою плетёнку на вершину кургана.
Едва коснувшись земли, венок потемнел. Призрачные корни извивающимися червями полезли в чрево холма.
Только теперь Сокол понял, насколько силён Кугурак. В распоряжении старика оказались силы гораздо более значимые, чем тени мёртвых. Заговор, который Вараш обрушил на курган, едва не сбил с ног Сокола, а ведь он стоял в сторонке.
Глава LIV. Вместо эпилога
– Рыба не поверит! – заверил Косой. – Нежить, колдовство, этот родник на костях… «прогуляетесь с колдуном». Хорошее же развлечение вышло.
От пережитого страха, он стал на редкость болтлив. Крот перепугался куда больше товарища. Пока они выбирались из бесконечных топей, он не проронил ни слова.
На второй день Алексий вывел отряд из болот и повернул к Оке.
– Мы ещё встретимся, чародей, – ухмыльнулся священник, злорадно глянув за спину. – Сцепились наши дорожки, ни одной ведьме не расцепить.
Ветлужские небеса запоздало обрушили в спину чужакам густой снег и холодный северный ветер.
***
На Константинополь наползала зима, но холодно не было. Северный ветер доносил лишь слабые отголоски далёких свирепых морозов. Зато море в эту пору бушевало с особой яростью. Редко кто из торговцев отваживался пускаться водным путём в ноябре. Это строго-настрого запрещалось морским уложением. Правда, нынче надзор за указами и законами в империи совсем не тот, что прежде.
Удручённые северяне поднимались на ладью под сочувственными взглядами копейщиков. Ондроп чуть не плакал. Остальные вздыхали, и даже вурды притихли. Предприятие рухнуло. Деньги потеряны. Все они стали нищими.
Рыжий и тут удивил товарищей. Ещё вчера предводитель готов был перегрызть весло от досады, а сегодня, вопреки всеобщему настроению, улыбался. Он только что переговорил с Драганом, а когда получил от серба загадочный свёрток, его улыбка стала просто пугающей.
– Свихнулся Ромка, как пить дать, – поговаривали вурды, рассаживаясь за вёсла. – Ещё бы, такая потеря… Всегда он другим носы утирал, а тут самого раздели как липку.
Ладья, отвалив от берега, направилась прочь из залива. Драган долго смотрел ей вслед. Никто из мещёрцев не оглянулся, не махнул рукой. Северяне покидали город как разбитое войско – печально, молчаливо, спеша скорее убраться от позора и неприятных воспоминаний. Копейщики давно разошлись, а серб продолжал стоять на причале и смотрел до тех пор, пока мог различать людей. Но вот корабль скрылся за изгибом стены, и Драган вернулся к воротам.
Там его ждал жеребец. Осёдланный, с набитыми сумками, он готов был отправиться в путь хоть сейчас, но серб замешкался, будто проверяя упряжь, и вспоминая, всё ли захватил. Ему отчего-то не хватало решимости.
Сзади неслышно подошёл портовый начальник.
– Ты это куда же собрался? – спросил он.
Вопрос послужил толчком к действию.
– Прощай, Златопузый, – сказал Драган, залезая в седло. – При новом императоре места мне не найдётся.
– Брось! – отмахнулся грек. – Какое ему дело до мелочи вроде нас?